Главная
:
Пять русских промыслов, лучше всего известных за границей
Asiknova Ceramics
Неваляшка Марта
Материалы:
керамика, литье, ручная работа и роспись,
20х12см
Принято думать, что за границей русские промыслы совершенно неизвестны. Балет, Толстой с Достоевским, Чайковский — это да, а вот материальная культура — белое пятно. И что если иностранный турист приедет в Россию, то домой он увезет ушанку, бутылку водки или, на худой конец, китайскую матрешку с Арбата. Но представления о России вообще и ремеслах в частности куда тоньше и богаче. Перед вами — пять промыслов, чье происхождение они точно не перепутают. Рассказывает Юлия Пешкова.
Gourji
Платок "Салют", Шелк
Размер: 120х120 см.
Шесть лет назад я переехала в Бельгию. В то время я очень увлекалась русскими промыслами, ездила по фабрикам и музеям, организовала коллаборацию между молодыми дизайнерами и производствами, начала собирать собственную коллекцию. И вот я подумала: не открыть ли мне в Брюсселе магазин русских промыслов и дизайна? Чтобы прощупать почву, я провела небольшое исследование рынка. Результаты получились вполне оптимистичные, но магазин по разным причинам я не открыла. Оказалось, что большинству опрошенных интересна Россия, очень многие в ней уже побывали, другие собираются, третьи подумывают. Совершить путешествие по Транссибирской магистрали — это вообще мечта каждого второго. Довольно многие учили русский язык в лицее или университете, это считалось престижным. Любимая детская книжка франкоязычных европейцев от сорока и старше — неизвестный у нас роман Жюля Верна «Мишель Строгов», действие которого происходит в царской России.
Gourji
Платок "Красная Площадь"
Шёлк, 120х120 см.
Что касается промыслов, они, действительно, известны меньше, но по крайней мере три предмета мог назвать каждый. И у очень многих они есть дома. Я уже перестала удивляться, когда в гостях у европейцев вижу русские матрешки, сервиз «Кобальтовая сетка», хохломскую посуду или мебель, самовары и прочие лакированные шкатулки. Кто-то привез их сам как сувенир, другим они достались от родителей. Несмотря на железный занавес, какие-никакие контакты между Европой с СССР существовали. Бабушка и дедушка моего мужа, француза, ездили в СССР отдыхать. Все на юг Франции, а они в Сочи, вот нравилось им там. Возвращались не только с загаром, но и с сувенирами. Дядя мужа коллекционирует советский фарфор. Дедушка одного нашего друга занимал важный пост во французской компартии и постоянно общался с советскими коллегами — у них вообще дома можно открывать музей русских ремесел. Мама другой подруги, ярая русофилка, собрала коллекцию русских детских игрушек.
И таких примеров множество. Рынок винтажных изделий русских промыслов в Европе довольно насыщен. Я постоянно встречаю на блошиных рынках то расписной поднос, то хохломской стульчик, не говоря уже о матрешках и самоварах. Что-то приехало в чемоданах эмигрантов, но большая часть была куплена здесь, в Европе. Фабрики ремесел участвовали в международных выставках, и даже получали призы, их продукция экспортировалась за границу, ее было принято дарить зарубежным коллегам. И какое-то свое, очень скромное, конечно, место русские промыслы в жизни европейцев заняли.
Матрешка — это, конечно, самый «раскрученный» представитель русских промыслов. За последние сто с небольшим лет так часто она использовалась в разнообразном патриотическом контексте, так часто повторялась мантра «матрешка — символ России», что в это поверил абсолютно весь мир. Деревянная кукла стала визуальным кодом, который безошибочно считывается всеми как «русскость». Это очень забавно, когда знаешь историю происхождения матрешки. Никакая это не традиционная русская игрушка. Она была придумана в 1890-е годы в мастерской «Детское воспитание», принадлежавшей Анатолию Мамонтову. В абрамцевском кружке его брата Саввы художники занимались созданием русского стиля в мебели и декоративном искусстве, а здесь — в игрушках. Мамонтовы коллекционировали игрушки народов мира, была в их коллекции и японская деревянная разборная кукла Фукурума. По образу этой игрушки токарь Василий Звездочкин выточил фигурки, а художник Сергей Малютин расписал их. В их версии кукла округлилась и приобрела женские черты. Имя ей дали самое распространенное – Матрена (Матреша). Игрушка быстро приобрела известность благодаря кустарным выставкам, и вот уже ее начали делать в разных промысловых центрах — Сергиев-Посаде, Семенове, Полховском Майдане и других. Самая простая, в ярких стилизованных цветах, семеновская матрешка стала самой популярной. На Всемирной выставке в Париже в 1900 году матрешка получила гран-при — так началась ее международная слава. Кто теперь помнит Фукуруму? А русскую матрешку знают все.
Axenoff Jewellery
Матрешка "Марфуша"
Материал: дерево (липа), ручная роспись
Размер: 20 см.
Идеологизация матрешки привела к тому, что на родине она уже не воспринимается как реальный предмет. Не считая коллекционеров, охотящихся за старинными и редкими экземплярами, никто не станет покупать ее себе домой. На Западе же к ней относятся как к символичной, да, но все же детской игрушке. Каковой она, собственно, и задумывалась. Я постоянно дарю матрешки европейским детям, у моего сына их целая коллекция, и это прекрасная, захватывающая игра, развивающая логику, наблюдательность, мелкую моторику и много всего. Кстати, принцип матрешки был подхвачен производителями современных игрушек, и в Европе ее можно купить в детской, пластиковой, версии.
Самовар
Как и матрешка, самовар прочно ассоциируется с Россией. Энциклопедия «Британика» сообщает, что он был изобретен в Туле. Хотя если быть честными, принцип его пришел к нам из Азии, так же как и сам чай. В Китае его пьют уже полторы тысячи лет, а в России он стал популярным напитком лишь в конце 18 века. Да и с Тулой все не так однозначно. Первые самовары были произведены на уральских медеплавильных заводах — Иргинском и Суксунском. Но довольно быстро Тула, в которой уже было налаженное оружейное производство и множество мастеров, умеющих работать с металлом, вырвалась вперед. В 1778 открылась первая фабрика братьев Лисицыных, а уже в 1850 году в городе работало двадцать восемь самоварных предприятий. Благодаря строительству железных дорог доставка чая стала проще и дешевле, а открытие принципа гальванизации удешевило производство самоваров. Чаепитие стало доступно практически всем сословиям и превратилось в русскую традицию. Как и англичанам, русским удалось создать свой собственный стиль чаепития, и через искусство и чайные салоны транслировать его за пределы страны. Дымящийся самовар с заварочным чайником наверху, пухлая купчиха в платке, цветастые чашки с блюдцами, баранки да вазочки с вареньем — такая картинка при слове «самовар» представляется не только русским.
В отличие от матрешки, в Европе самовар по назначению никогда не использовался, если не считать русские рестораны и семьи эмигрантов. Чай там не очень популярен, а если его и пьют, как в Англии, то заваривают сразу весь объем воды, а не разбавляют крепкую заварку кипятком. Но самовар как объект будоражит воображение иностранцев. Каждый раз, когда я устраиваю своим европейским знакомым чаепитие с самоваром, это приводит их в совершенно детский восторг.
Лаковая миниатюра
Еще один промысел, появившийся в России достаточно поздно, но быстро утвердившийся по всему миру как типично русский. Техника росписи по дереву с последующей лакировкой появилась в Китае, потом распространилась в соседние страны, на Ближний Восток, в Индию — далее везде. Россия была одной из самых последних в этом списке. В конце 18 века купец Петр Коробов открыл в подмосковном селе Федоскино фабрику по изготовлению козырьков для фуражек из папье-маше. Поездка в Баварию подсказала ему идею расширить ассортимент и начать выпускать шкатулки, табакерки, коробочки для чая и прочие мелочи. Сначала, как и в Германии, картинки на папье-маше наклеивали, но уже в начале 19-ого века мастера начали расписывать сами изделия. Причем это были не птички-цветочки, а миниатюрные картины, сначала копии, потом оригинальные. Сюжеты выбирались самые «русские» – тройка, зима, чаепитие, церкви. При фабрике открылась школа миниатюры, а самых талантливых отправляли учиться в Строгановку. Из дешевой поделки продукция Федоскино превратилась в качественный художественный промысел. Фабрика начала участвовать во внутренних и международных ремесленных ярмарках, и довольно быстро черные шкатулки с картинками из русской жизни стали известны повсеместно. Три других центра лаковой миниатюры — Палех, Мстёра и Холуй — стали таковыми поневоле. До революции в этих селах традиционно писали иконы, в том числе маленькие, лакированные, которые можно носить с собой. После того, как их работа оказалась под запретом, мастера переориентировались на мирскую продукцию.
В ранние советские времена тематика миниатюры сменилась на агитационную, потом в роспись вернулись нейтральные традиционные сюжеты — иллюстрации к сказкам, зимние пейзажи, чаепитие и пр., после перестройки снова стали возможны религиозные мотивы. В любом случае лаковая миниатюра — история с очень ярко выраженным национальным характером. Этим она и интересна иностранцам, причем не только коллекционерам, а компактный размер превращает ее в удобный, хоть и не дешевый, сувенир.
Расписные подносы
Murky
Офелия Круглый поднос
Эпоксидная смола, засушенные растения
Чёрный Оникс
25 x 25 x 1,6 см.
Подносы с букетом на черном фоне, какие висели на стене в каждой советской квартире, принято называть «жостовскими». Хотя не всякий расписной поднос — жостовский. История промысла началась совсем не в Подмосковье, а на Урале. Дата рождения – 1746 год, место – Нижний Тагил, чугунолитейный завод Демидовых. Посуду в этой местности и раньше расписывали, но деревянную, и вот индустриальная революция подарила мастерам новые возможности. Расписные железные подносы начали показывать на выставках, на одной из которых их увидел Осип Вишняков из Жостово. Сначала он торговал в своей лавке изделиями из соседнего Федоскино, а 1825 году открыл собственную мастерскую лаковой росписи. Кроме шкатулок и других мелочей мастерская делала подносы из папье-маше. Нижнетагильский промысел навел Вишнякова на мысль сменить материал на более прочный и долговечный. Дело пошло отлично, и вскоре мастерская уже не делала ничего, кроме железных расписных подносов. В Россию как раз пришла мода на чай, и поднос стал необходимым атрибутом чаепития, вместе в самоваром. Близость к столице и предприимчивость хозяина обеспечили жостовской мастерской коммерческий успех, который не снился нижнетагильцам. Подносы с рисунками, изящными, как на лаковых миниатюрах, показывались на всех кустарных выставках, в России и за границей, и неизменно собирали призы. После революции уральский промысел захирел (только недавно производство возобновилось), а жостовский выжил и весьма успешно. Вместе с Хохломой и матрешками подносы представляли СССР на международных выставках и на прилавках магазинов министерства внешней торговли. На брюссельской выставке 1958 года (той самой, для которой был построен знаменитый Атомиум), расписные подносы продавались так хорошо, что их пришлось дозаказывать.
Европейцы явно не отличат нижнетагильскую продукцию от жостовской, они и слов-то таких не знают, но железные подносы с цветочной росписью почти безошибочно определяют как русские. Правда, сейчас их чаще встретишь на барахолках и в антикварных магазинах, чем в интерьерах. Практической пользы в них не видят, вешать поднос на стену как-то не принято, да и с модой на серо-белый хюгге они не сочетаются.
Расписная деревянная утварь — один из немногих исконно русских промыслов, безо всяких влияний и заимствований. Если в Европе посуда в основном делалась из глины, то в России более доступным и распространенным было дерево. Церкви, дома, мебель, посуда, игрушки, орудия труда — все было деревянное, резное или расписное. В каждой местности был свой стиль, свои цвета и сюжеты. Как давно эти стили зародились и как они менялись со временем, сказать с уверенностью сложно: дерево не очень долговечный материал, оно горит и гниет, про роспись вообще нечего говорить, она стирается довольно быстро. Но, судя по летописям, золотая посуда из окрестностей Хохломы была известна уже в 17 веке. Предположительно начало этому особому стилю украшения положили староверы, сбежавшие в волжские леса. Они подхватили местный промысел по изготовлению деревянной утвари, но изменили роспись, использовав приемы иконописи. Деревянные изделия покрывались оловянным порошком, потом олифой, а затем обжигались в печи — под воздействием температуры металлический цвет олова менялся на золотой. В росписи использовались только два цвета — черный и красный. Орнаменты тоже во многом были позаимствованы из икон, религиозных книг и убранства церквей.
Продавать товар крестьяне везли на ближайшую Нижегородскую ярмарку. Нарядная красно-черно-золотая посуда тут же привлекла к себе внимание. Оттуда она разъехалась по всей России, а также по торговым путям в Азию и Европу. В конце 19-ого века, когда в моду вошел русский стиль, хохломская посуда оказалась даже на царском столе. На международных выставках изделия хохломских артелей, которые к тому времени начали расписывать и мебель, пользовалась бешеным успехом. Заказы поступали со всего мира. В Германии даже открылась фабрика по имитации хохломской росписи! В советские времена популярность промысла не уменьшилась. Хохломская посуда, а особенно мебель, почти полностью уходила на экспорт. Неудивительно, что «хохлома» стала самым узнаваемым русским брендом за рубежом. Сейчас к ней относятся как к китчу, но не лишенному обаяния и национального колорита.
